Научные труды
Диаспора и понятие «родина»
При всех наших оговорках феномен диаспоры и обозначающий его термин существуют. Задача социальной теории – достичь более или менее приемлемого консенсуса в отношении определения самого исторического явления, о котором идет речь, или существенно поменять саму дефиницию. Оба пути операциональны с научной точки зрения. В данной работе мы предпочли первый путь, т.е. предлагаем свои размышления о феномене диаспоры преимущественно в российском историко-культурном контексте, не отказываясь в целом от традиционного подхода.
Употребление в историографии и других дисциплинах достаточно условного понятия диаспора предполагает существование сопровождающих его категорий, также не менее условных. Прежде всего, это категория так называемой родины для той или иной группы. Один из американских специалистов по проблемам этничности Уолкер Коннор определяет диаспору как «сегмент населения, живущий за пределами родины». Это определение примерно совпадает с доминирующим в отечественной историографии подходом. В отечественной этнографии также активно изучаются «сколки с этноса» (например, армяне в Москве13). Однако, как мы уже отмечали, подобное слишком широкое обозначение диаспоры неоправданно охватывает все формы иммигрантских общин и фактически не делает различий между иммигрантами, экспатриантами, беженцами, гастарбайтерами и даже включает старожильческие и интегрированные этнические общины (например, китайцев в Малайзии, индийцев на Фиджи, русских липован в Румынии, немцев и греков в России). Последние, по нашему мнению, не являются диаспорой, как и русские на Украине и в Казахстане. А вот российские (поволжские) немцы в Германии – это российская диаспора! Но об этом ниже.
Огромное разнообразие ситуаций сводится в единую категорию фактически на основе одного признака «исторической родины», которая в свою очередь не может быть определена более или менее корректно, и чаще всего это результат инструменталистского, преимущественно элитного выбора. То есть российские немцы (вернее, общественные активисты и интеллектуалы из их среды) принимают решение о Германии как о своей родине, хотя никогда из нее не уезжали, ибо Германии до 1871 г. не существовало (как не существовало и самих немцев как общности). Это решение обычно носит внутригрупповой характер и имеет определенный утилитарный смысл (обеспечение внешней поддержки, защиты на месте проживания или аргумент в пользу избранного места экономической миграции). Но данное решение может быть и навязано извне, особенно со стороны государства или окружающего населения. Таким мощным насильственным «напоминанием» того, что есть другая родина для российских немцев, например, стала сталинская депортация в период второй мировой войны, а позднее – этнически избирательная миграционная политика Германии.
Подобным же, кстати, жестким напоминанием было интернирование части американцев – гавайских японцев – вскоре после нападения на Перл-Харбор в декабре 1941 г. К тому времени большинство их уже считали себя не японцами, а «азиато-американцами» (Asian Americans). Жителям югославского Косово албанского происхождения тоже сегодня жестко напомнили, что они – диаспора и их родина – Албания, хотя распропагандированные радикальными национал-сепаратистами косовары раньше были больше готовы считать себя отдельной общностью, которая культурно ближе к сербам, чем к южным албанцам. В случае с албанцами и в ситуации косовского кризиса вообще крайне рискованно определять, где есть албанская диаспора на Балканах. Албанская диаспора легко определяется в США или Германии, но в Косово вполне возможен исторический вариант самоопределения (в рамках Югославии или вне ее) уже новой общности – косоваров, ибо последним воссоединяться с бедной «исторической родиной» не очень хочется.
Кстати, косовские албанцы говорят на диалекте албанского языка, который сильно отличается от варианта албанского, который преобладает и является официальным в Албании. Это фактически разные и взаимонепонимаемые языки. Значит, разрабатывать диаспорный проект для одержавших победу с помощью НАТО косовских радикалов политически и экономически невыгодно.
Именно поэтому и чаще всего «родина» – это рациональный (инструменталистский) выбор, а не исторически детерминированное предписание. Понтийские греки в России, эмигрирующие на «историческую родину», – еще один пример достаточно произвольного и рационального выбора. Родина появляется, если она не Сомали, а сытая Германия и относительно благополучная Греция. Нищая Албания до «родины» не дотягивает, хотя всячески старается выступать в подобной роли. Не будь столь циничного исключения русских из нового гражданства в Латвии и Эстонии, более благоприятная социальная (и даже климатическая) среда в этих странах по сравнению с нынешней Россией совсем не стимулировала бы выбор исторической родины в пользу последней. Более 90% русских жителей в этих странах считают их своей родиной, и часть местных интеллектуалов разрабатывает идею балто-славянской отличительности. Но стоит России или хотя бы Ивангороду обрести облик сытости и благополучия, русские жители Нарвы могут существенно поменять свои ориентации, особенно если сохранятся препятствия на пути их полноправной интеграции в доминирующее общество. Тогда возможен не только вариант манифестирования диаспорности, но и ирредентизм, т.е. движение за воссоединение.
Исторические групповые миграции, дрейф самой этнической идентичности14 и подвижность политической лояльности затрудняют определение «исторической родины». Однако это понятие крайне распространено в общественно-политическом дискурсе и даже кажется самоочевидным. Я не могу дать ему строгую академическую дефиницию, но признаю как условность и поэтому считаю возможным включить в набор характеристик, которые могут обозначать или отличать феномен диаспоры. Таким образом, диаспора – это те, кто сам или их предки были рассеяны из особого «изначального» центра в другой или другие периферийные или зарубежные регионы. Обычно под «родиной» имеется в виду регион или страна, где сформировался историко-культурный облик диаспорной группы и где продолжает жить основной культурно схожий с ней массив. Это своего рода штатная ситуация, но и она при ближайшем рассмотрении оказывается сомнительной.
Скорее всего, под родиной понимается политическое образование, которое через свое название или доктрину провозглашает себя родиной той или иной культуры при отсутствии других конкурентов. Так, едва ли современная Турция будет оспаривать у Армении право называться исторической родиной армян (хотя у нее может быть на это право) и по понятным соображениям (осуществленный в Турции геноцид армян) уступает это право современной Армении. Зато Греция по политическим и культурным соображениям не желает передавать право «родины» македонцам – жителям государства с подобным названием. Иногда одна и та же территория (Косово и Карабах) считается «исторической родиной» нескольких групп (сербы и албанцы, армяне и азербайджанцы). Одна и та же группа в зависимости от ситуации может считать «родиной» несколько мест, вернее, государств. Для российских немцев в Казахстане это может быть как Германия, так и Россия – в любом случае есть свои аргументы, если того пожелают сами немцы и не предпочтут новый вариант – стать «казахстанцами». Но главное – это сам момент ситуативности, т.е. определенного выбора в определенный исторический момент.
В начало страницы