Научные труды
Версия грязной войны или заговора против народа
Это была самая грязная, самая преступная и отвратительная из всех войн, о которых мне доводилось читать. И в других войнах верхушка нередко продавала свой народ и наживала баснословные прибыли на народной крови. Здесь же человек чужой народу и по происхождению, и по вере, и по воспитанию, и по образу жизни, и по языку сумел, подобно сирене, увлечь, оглушить, обольстить и обмануть большую часть народа. Он увлекал его за собой, подобно крысолову из сказки, и топил его в собственной крови. Он закапывал его под обломками собственных жилищ. Между прочим, многие заметили, что во время «катания» Дудаева по горам в специальном комфортабельном вагоне, оборудованном всеми удобствами и средствами связи, федеральные самолеты всегда совершали свои налеты на аул, где он останавливался, спустя 7–10 минут после его выхода из аула. И при этом, в каких анналах истории можно найти такой народ, которого вели на убой и который при этом рукоплескал своему идолу, слагал о нем вирши, вознося его выше пророков? Какой сюрреалист мог придумать такое? (Алик, учитель).
Я считаю, что людей разных национальностей, и в первую очередь, русских и чеченцев, заставили, как диких зверей, убивать друг друга верхи обеих сторон. Я абсолютно убежден, что война нужна была политикам для того, чтобы вынести очаг пожара на окраины России. И, в конечном счете, войну развязали дельцы, чтобы на крови обоих народов нажиться, разграбить Россию, надломить ей хребет, чтобы никогда она не встала на ноги. Я лично людей еврейской и чеченской национальностей, которые составили себе огромные состояния, имеют виллы, яхты от Швейцарии и до Канарских островов, от Америки до Израиля, предал бы всеобщему народному суду (Мудар).
Я все бьюсь над одним вопросом: а стоило ли ради того, чтобы привести во власть всяких ничтожеств, проходимцев, стоило ли разрушить республику, убить десятки тысяч людей? Что это за суверенитет и национальная свобода, если за них надо платить такой дорогой ценой? Да я даю вам голову на отсечение, я даже опрос проводил: 99% населения не знает, что такое суверенитет и никогда не считало СССР империей. А уж чеченцы разъезжали по шабашкам по всей стране. На своем опыте знаю, что простому народу всех наций не нужны суверенитеты, пока не довели дело до войны. Вот ведь парадокс для историка. Народ не хотел, не собирался, а «политики» заставили людей убивать друг друга. Да, видно, правду говорят, что история ничему не учит.
Война все же ошеломила. Я был растерян. Бизнес у меня складывался неплохо. Лично я был устроен хорошо. Может быть, поэтому мне казалось, что война быстро кончится. Ну, постреляют, спишут, как водится, технику, имущество, боеприпасы. И на этом дело кончится. Но нет. Проходил месяц за месяцем. Война продолжалась. Поначалу бросили в нее пацанов. Потом я понял, что это было сделано с умыслом, чтобы озлобить народы, вызвать взаимную ненависть. С обеих сторон участвовали контрактники. Я понял, что предстоит массовое убийство мирного населения – иначе большой войны не получится. Зачинщики рассчитывали именно на такую войну. Должно быть, здесь ставились глубокие, далеко идущие цели, а народ был обречен. Когда дело коснулось моего народа в целом, тогда я понял, что на его крови многие и многие загребут несметные богатства, закупят виллы и дворцы на Западе. Более того, в самой Чечне на костях народа воздвигнут дворцы. Я уже не мог оставаться в стороне. Я оставил семью и один, горными тропами через Дагестан вернулся в Чечню. Город был разрушен до основания. Дымились развалины сел, а главное, почти не было семьи, которая не потеряла бы близких. Я сам несколько раз попадал под обстрел. Мой дом взорвали. Я вернулся в родительский дом и все-таки я не мог взять в руки оружие. Что-то удерживало меня. Не скажу, что я был из робких – за правое дело пойду, не дрогнув. Я заботился о родителях. Присматривался, наблюдал. И вот, что я видел. Недалеко от нас, в ложбине 12-го нефтяного участка располагалась часть «Х». Оттуда постреливали из самых различных стволов. Были там и зенитные установки. И, странное дело, зенитки стреляли из лога, находящегося за нашим пригородным поселком, а самолеты федералов, методично разнося в щепки наш поселок, ни единого раза не сбросили бомбы в лог. Была странная последовательность в этих налетах. Сначала из лога громыхало все разнообразное оружие, включая и танковые орудия. А потом следовал налет, но именно на наш поселок, а затем, на значительном расстоянии, самолеты бомбили Алхазурово и Гойское. И повторяю еще раз, за 3–4 месяца, что я сидел в подвале разрушенного родительского дома, у боевиков в соседнем логу и волос не упал с бороды. В конце марта, кажется, наступило в нашем краю сравнительно долгое и мучительное затишье. Видно и боевики стали томиться. Они выкатили на возвышенность перед логом два танка и оттуда начали палить по городу. Самые близкие и легко достижимые цели перед ними – нефтепромыслы. Я наблюдал с самого начала, как танки поворачивали башни в сторону от нефтепромыслов, и начали долбить жилые дома и школы в заводском районе. Они стреляли отчаянно долго. Я видел – загорелись дома. Потом, видимо, снаряды достигли 4-ой горбольницы. У меня был бинокль, выменянный у российского офицера. Я видел, как метались люди, должно быть раненые. И даю тебе честное слово, ни одного ответного выстрела не последовало со стороны федералов. Хотя я точно знал, что в заводском районе были сильно укрепленные блокпосты, комендатуры и большое количество артиллерии. Вот ведь, какие дела! Ну, а потом, вскоре после этого, все воинство из лога ушло. Ночь выдалась лунная, и все было видно, как на ладони. А утром был такой налет авиации на опустевший лог, какого не было во все предыдущие месяцы (Хожахмед)
К этой же версии добавляется мотив искушения, когда сдержанность и невмешательство «честных и порядочных людей» были сломлены ходом событий, в том числе лозунгами, обещаниями и даже ожидаемыми вознаграждениями:
По аналогии с этим, я думаю о судьбе самого народа, но только в той части, которая поддалась соблазну искушения лозунгами. Я глубоко убежден, что народ не желал ни войны, ни газавата. Его вовлекли, заставили вести войну. Большинство так называемых честных порядочных людей долго предпочитали позицию невмешательства, стороннего наблюдателя. Надеялись, что все уляжется, образуется, все станет спокойным и войдет в прежние берега. Это не было равнодушием. Это была надежда, что сдержанностью, самообладанием можно дождаться замирения, спокойствия. Эти надежды оказались тщетными и такой позицией воспользовались те, кто вверг народ в бойню. Когда это случилось, дорога назад оказалась не менее трудной, чем дорога вперед (Саид М.).
Я про того Дудаева и слышать не хотел, а получилось, что он главнокомандующий. Хотя вот, что я тебе скажу, главнокомандующим-то он был на словах. Никакого единого командования во время войны не было. Я вот помню, когда послали нас в горы и мерзли мы в лесах и блиндажах, я того Дудаева не только в глаза не видел, но и слышать про него не слыхивал. Не то, что там тебе командир приободрит, но даже лекарств и бинтов не было. Сколько на моих глазах ребят погибло из-за того, что бинтов не было. Так вот, в войну-то победил не Дудаев, а народ. Вот только когда народ увидел, что творят российские солдаты, люди поняли, что такая же участь ожидает и их. Вот тогда гнев народный вскипел. Получается, что народное ополчение было главной силой. А Дудаев – вроде бы и ни при чем. Да и некоторые командующие фронтами. Видел я иных в деле. Бывало, проведут ребята операцию по своей сметке, а тут, откуда ни возьмись командующий появляется. И в деле-то их не было, и не знали-то они – а после операции примазываются. Разборки устраивают, слова какие-то говорят: тут не так и там не эдак. А ведь ребятам на месте лучше было видно, что и как. Вот какие выкладки получаются. Если говорить по отдельности об этой войне, о разных там операциях, вроде бы не все понятно. А вот все собрать вместе, связать, чтобы всякое лыко в строку – это уж, видно, ваше дело, ученых. Одно только хочу сказать, не хотел я воевать, да вот и после войны героем себя не чувствую, хоть и наградами осыпан. Так что беспутное это дело – война (Таус А.).
В начало страницы