Коллективные труды

 
Дальше      
 

Научные труды

Главное, что создает ученый - гуманитарий - это научный текст в виде книги, статьи, заметки или рецензии. 

Ученый может также выступать автором идеи, составителем и редактором коллективного труда или серийного издания. 

Отечественная тематика, т.е. изучение этнических и других...

Кризис понимания России

За последние десять-пятнадцать лет Россия прошла тяжелый, но с точки зрения уровня жизни населения однозначно позитивный путь. Однако в нашем сознании прочно утвердился образ кризиса, «умирания России», старательно раскручиваемый представителями научной, гуманитарной и политической элиты.

Социальные катаклизмы потрясают государства чаще всего во времена глубоких перемен в жизни людей, политического раскола элит в борьбе за власть и ресурсы, а также идеологической сумятицы среди интеллектуалов. Все эти факторы взаимосвязаны, хотя действуют по-разному. Но главное — это отсутствие базового согласия по поводу основных вещей. Если нет такого согласия среди наиболее активных слоев общества, тогда нет и самого общества, а есть только метафора «народ», от имени которого манипулируют активисты социального пространства. Но именно в этих случаях «малые» причины могут порождать большие катаклизмы.

Одной из причин кризиса государства может быть провал обществоведческой экспертизы, на основе которой строится управление, выводами которой питается медийное пространство, а через власть и медиа она служит основой для «обучения» народа на предмет «как ему живется». Сегодня россияне воспринимают условия своей жизни гораздо позитивнее, чем ситуацию в стране в целом. И такой разрыв — это следствие того, что ситуацию в стране многие внутренние и внешние обозреватели оценивают как «умирание России». Мы считаем, что нынешнее отрицание России ведет к саморазрушительному кризису едва ли не в самый благополучный период в истории страны.

Парадигма кризиса как угроза России

За последние пятнадцать-двадцать лет наша страна с точки зрения условий жизни людей пережила вполне позитивные перемены. По принятым мировым стандартам определения уровня человеческого развития в 2004 году Россия вместе с Болгарией открывает длинный список стран со средним уровнем развития, в то время как Китай и многие другие страны, «похожие на Россию» (Мексика, Бразилия и проч.), прилично отстают от нашей страны. Причем есть сомнение, что составлявшие «Доклад ООН о человеческом развитии за 2004 год» эксперты были точны, не позволив России замкнуть группу из 50 стран с высоким уровнем развития. Они пользовались нашей заниженной статистикой о доходах населения, да и по политическим причинам не могли отвести «бедной» и «криминальной» стране, якобы потерпевшей крах своей модернизации, место среди самых развитых стран мира. Пусть это останется на совести авторов доклада, но даже при этом Россия занимает 52−е место и входит в так называемый золотой миллиард (это легко считается по совокупной численности населения).

Однако большинство российских и зарубежных экспертов не признали это международное заключение достойной оценкой уровня развития России. И неудивительно: признание означает крах многочисленных замеров, обследований, опросов, защищенных диссертаций и написанных книг и статей по поводу кризиса. А уж в журналистских и политических оценках по каким только показателям Россия не лидировала: и по темпам вымирания, и по числу бездомных детей, и по наркомании, и по заболеваемости туберкулезом, и по угнетению меньшинств, и по краху культуры. Одни из недавних примеров — американская организация Freedom House отвела нам место в компании с десятком азиатских и африканских режимов как «несвободных стран», а американская же консалтинговая фирма Merser поставила Москву на уровень столиц Того и Йемена по уровню безопасного проживания (гораздо ниже Нью-Йорка). Трудно сказать, пробовали ли авторы этого рейтинга безопасно пройтись по некоторым районам Нью-Йорка, но очевидно, что их выводы о безопасности в Москве базируются на газетных статьях из желтой прессы середины 90−х.

Российская же «несвободная пресса» сладострастно комментировала эти заключения без всяких возражений, демонстрируя отсутствие того самого базового консенсуса внутри страны. Естественно, не пытаются разубедить нас в том, что «мы лежим на дне», и зарубежные ученые-обществоведы. «Если вы сами заявляете, что построили криминальное государство под пиратским флагом, то какой нам резон убеждать вас в обратном?» — сказал мне как-то американский коллега, занимающийся Россией. Действительно, зачем убеждать в обратном, если «бедные» и «слабые» в лучшем случае могут рассчитывать на сочувствие и помощь, но никак не на учет и уважение их интересов, прав, собственности, мнений, достоинства, достижений?

Возможность серьезного катаклизма я вижу не в выступлениях пенсионеров, вместе с доброй половиной населения страны быстро привыкших к тому, что городской транспорт и электрички должны возить их бесплатно. И не в том, что сытые и наглые думские радетели о «бедных бабушках» объявляют голодовку. Опасность возможного социально-политического краха мне видится в утвердившейся в головах людей парадигме кризиса. Этот образ кризиса реален и опасен, хотя наша повседневная жизнь совсем не такая.

Производители кризиса

В профессиональных экспертных сообществах достаточно хорошо знают про феномен субъективных предписаний, включая так называемую психологическую бедность. Известно, что многие граждане развитых стран просто обязаны с утра прочитать в «своей» газете прежде всего редакционные статьи, чтобы узнать, «как нужно думать сегодня». Газетные боссы об этом осведомлены и стоят на страже нужной линии. Если время «мочить» Россию, то та же Wall Street обязательно отдаст статью-мнение параноикам и русофобам типа американского политолога Бжезинского, французского философа Глюксманна или российского шахматиста Каспарова. Именно их образы «фашиствующего Кремля» в океане бедности и «бунтующих колониальных владений» остаются в памяти читателей, то есть основной массы общества.

Похожее происходит и в нашей стране. В языке почти всех телеведущих и газетных авторов стала обязательной присказка «в наше трудное время». «Ну разве может так быть, чтобы у вас было хорошо, когда в стране так все плохо?» — отчитывал радиослушателя Владимир Соловьев в своих «Соловьиных трелях». «У нас в России с 1904 года идет столетняя гражданская война», — ставил предновогодний диагноз авторитетный обозреватель Виталий Третьяков. Я уже не говорю о желтой прессе и о разных «патриотических» и «общенациональных» народных газетах, где язык саморазрушения и ненависти присущ каждой публикации.

Чаще всего цитируемая «бюджетная обеспеченность» мало о чем говорит. Необходимо смотреть такие показатели, как размеры и качество жилья, владение автомобилями, число студентов вузов и прочее. И тогда получится, что Северный Кавказ — вовсе не «зона бедности». Несмотря на слабую экономику, политическую нестабильность и отсутствие инвестиций, его население умеет обустраивать жизнь своим трудом и предприимчивостью, включая внеправовую деятельность. И хотя в Дагестане или Карачаево-Черкесии есть бедные горные селения, большинство сел этих республик, а тем более Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Адыгеи, Ингушетии, могут служить примером для других сельских регионов России.

Если же брать показатели здоровья, то население северокавказских республик находится на одном из первых мест, а Ингушетия — на первом месте среди всех субъектов Российской Федерации. В «зонах бедности» такого не может быть по определению. Так же как не может бедное население посылать подавляющее большинство выпускников своих средних школ обучаться в вузах, как это происходит на Северном Кавказе, где, особенно среди нерусского населения, престиж высшего образования остается высоким. Перепись населения 2002 года выявила данные о жилищных условиях, которые также говорят в пользу Северокавказского региона: средние размеры жилья на человека в этом регионе заметно выше, чем в России в целом; вторая квартира есть у 3,5% россиян, в Москве таких 5,3%, на Северном Кавказе — 6,2%.

Но самое главное в оценке ситуации в контексте обеспечения безопасности - это ошибочное мнение, что именно бедность порождает терроризм. Страна Басков в Испании и Северная Ирландия в Великобритании не являются бедными регионами этих стран, но терроризм там есть. Да и население многих арабских стран тоже далеко не самое бедное по мировым стандартам: Индия и Китай, не говоря о странах Африки, живут гораздо беднее. Более того, если опухоль терроризма разрастается на теле сравнительно благополучно живущего населения, то у терроризма появляется больше ресурсов, позволяющих использовать дорогостоящие средства террора. Говорю это не для того, чтобы отрицать важность социального благополучия людей для предотвращения терроризма, а для того, чтобы не строить иллюзий, что именно здесь лежит решение столь сложной проблемы.

Что же касается причин терроризма, то отсутствие вознаграждающего мирного занятия для мужчины или обеспеченной полной семьи для женщины, конечно, могут служить толчком для того, чтобы начать путь в террор. Но все же более значимыми являются идеологическая индоктринация фундаменталистского толка, эмоционально-психологические мотивы мести, меркантильный расчет на совершение убийства, целевое рекрутирование людей в террористические сообщества. В этой ситуации не только социально-экономическое развитие, но прежде всего подчинение закону и обеспечение правопорядка могут принести стабильность в конфликтные регионы.

Компетенция или совесть?

Важно, но недостаточно ставить вопрос о более качественной экспертизе положения в стране. Одной компетенцией дело не исправить, нужно вести речь об элементарной ответственности и человеческой адекватности тех, кто производит субъективные предписания, в том числе в сфере культуры и информации. За последнее десятилетие в России произошел небывалый взлет культурного производства по всем параметрам: от объема и репертуара форм высокой культуры (театр, кино, изобразительное искусство и выставочная деятельность) до массовых движений краеведения, развития местных музеев и народно-фольклорных коллективов. Чрезвычайно богатыми стали литературная продукция и номенклатура журнально-газетных изданий. Родилось новое радио и телевидение самого высокого уровня.

В это же самое время с экрана телевизора россияне слышат заявления режиссера Андрея Кончаловского и артистки Елены Драпеко, что «за пределами Москвы продолжается средневековая Русь». Что, эти люди не бывали в Казани, Самаре, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и еще в доброй полусотне крупных российских городов, где проживает большинство населения страны и облик которых изменился к лучшему, включая богатую культурную жизнь? Непозволительно так слепо взирать на Россию с Николиной горы, а тем более с Останкинской телебашни.

В одном из ведущих общественно-политических еженедельников недавно были помещены фотографии автомобиля и телеги с лошадью с подписью и пояснением, на чем ездят «слуги народа» и на чем ездит народ. Да в России лошадей осталось в десятки раз меньше, чем автомобилей, и стоимость их уже почти сравнялась! Зачем эта визуальная ложь, кстати, рядом с рекламой автомобилей? Здесь речь нужно вести уже не о компетенции, а об элементарной человеческой адекватности. Уж лучше бы автор этой публикации так и остался сидеть в автомобильной пробке по дороге к редакционному столу. Пользы стране и людям было бы больше.